По вечерам собирались мы на черный кофе в каюте главного механика, и начинались бесконечные морские истории. Помню, однажды зашел разговор о том, как крепко настоящие моряки привыкают к своему кораблю (и он, мол, чувствует это), о различных морских суевериях и, дальше - больше, о телепатии и прочем. Вот один из услышанных мною тогда рассказов. Не ручаюсь, конечно, за достоверность описываемых событий, но об этом, якобы, напечатано в одной книге о русском флоте, изданной в 30-х годах в Париже. Приношу также извинения за то, что не запомнил фамилий действующих лиц, которые были упомянуты рассказчиком.

Командиром винтового клипера "Всадник", а может быть и "Вестник" - не помню, был опытный капитан, который не расставался с этим кораблем с момента его закладки на верфи. Он совершил на клипере кругосветное плавание, а затем, заброшенный судьбой на Дальний Восток, много лет подряд нес тяжелую службу по охране котиковых лежбищ от иностранцев-браконьеров. У старого командира семьи на берегу не было, корабль он считал своим домом, а команду - семьей. Естественно, что все его мысли были о родном клипере. Старый командир был любим командой и уважаем начальством.

Как-то, когда клипер вернулся из очередного плавания, старик тяжело заболел. У него случилось что-то вроде тихого помешательства. Он как бы отключался временами от внешнего мира, уходил в себя и душевно страдал. Во владивостокском госпитале его окружили заботой, поместили в отдельную палату, из окна которой он мог видеть высокие мачты своего корабля, стоявшего в бухте. Оказавшись вдруг в не обычной для себя обстановке, капитан сильно тосковал по кораблю и по службе. Его часто навещали, и он начал было постепенно поправляться, но как раз в это время клипер стали готовить к очередному выходу в море, и старый капитан заволновался.

Дело в том, что вместо него новым командиром корабля назначили офицера, который впервые шел в самостоятельное плавание здесь, на Дальнем Востоке. Молодой командир очень нервничал, никому ничего не доверял, ко всем придирался и этим сразу же снискал общее недовольство. Надо сказать, что команда на клипере в основном была опытная, свое дело знала и к такому обращению не привыкла. Все тяжело переживали смену командира и, ясное дело, старый капитан об этом знал...

Когда вышли в океан, молодой командир постоянно находился на мостике, сам проверял за штурманом прокладку и не спал трое суток. Наконец, окончательно выбившись из сил, спустился он ночью в свою каюту, повалился в кресло и моментально погрузился в сон.

Вдруг слышится ему во сне, будто кто-то шепчет: "Возьми лево руля!" Открыл через силу глаза - в каюте никого. Посмотрел ошалело по сторонам, встряхнул головой, задремал снова. И опять слышит, уже более явственно, как тот же голос говорит ему отрывисто: "Лево - руля, лево - руля!" Тогда поднялся встревоженный командир наверх. Видит - вахта на местах, корабль идет полным вперед под всеми парами и парусами. Вахтенный доложил курс. Все в порядке!

Походил командир по мостику, чтобы успокоиться. Решил, что от переутомления у него начались звуковые галлюцинации. Однако стоило, спустившись к себе, снова сесть в кресло и задремать, как послышался уже громкий голос: "Лево руля!"

Чтобы покончить с этим наваждением, разделся командир и лег на койку по-настоящему, да еще голову закрыл подушкой. Но поспать ему не пришлось, так как тут же он и проснулся вдруг от истошного крика: "Лево руля!"

Не владея собой вылетел командир в одном нижнем на мостик и сам что было сил закричал: "Лево руля!" Опытный рулевой спокойно отрапортовал: "Есть, лево руля!" - и стал выполнять команду.

И в ту же минуту впередсмотрящий закричал, что прямо по курсу видит скалу. Но рулевой уже переложил штурвал. Накренившись на циркуляции, клипер едва не задел реями за не обозначенную на карте отвесную скалу, торчащую из океана. От резкого поворота многие попадали с коек. В мгновение ока вся команда оказалась на верхней палубе. Никто не мог понять, как это их командир, находясь внизу, в каюте, да еще в темную ночь, смог увидеть опасность раньше, чем матрос на баке, и спас их всех от неминуемой гибели.

После этого случая команда стала иначе относиться к молодому офицеру. Он тоже успокоился, постепенно сдружился с людьми, стал пользоваться уважением, как это и подобает командиру.

В то время на кораблях радиостанций не было. Находясь по нескольку месяцев в дальнем плавании моряки не знали, что творится дома. Когда же клипер благополучно вернулся во Владивосток, то первым делом им сообщили, что их старый командир помер. И как-то странно помер. Они отправились в госпиталь, чтобы поподробнее узнать о последних днях любимого командира, и вот что услышали.

Когда клипер ушел в море, старик очень переживал, метался по комнате, то и дело подходил к окну. Ночами не спал, заговаривался, часто впадал в забытье. Врачи и санитары постоянно находились возле него. Так продолжалось около трех дней. Потом ему стало, вроде бы, лучше, он заснул. Его оставили одного всего на несколько минут. Вдруг - слышат звон разбитого стекла. Вбегают в палату, а он уже бежит по саду в сторону бухты. Санитары погнались за ним, но не успели. Откуда только у больного взялись силы! Он добежал до берега и что-то крича - не поняли, что именно из-за шума прибоя - бросился в волны и погиб в морской пучине.

Команда была поражена. Молодой командир приказал принести вахтенный журнал с клипера и попросил больничную книгу. Когда сверили записи в них, то оказалось, что старый моряк погиб в тот самый момент, когда молодой командир, услыхав его голос, предотвратил гибель корабля...

Г. Б. Либефорт